Сумасшедшая принцесса - Страница 37

– Испугался? – насмешливо поинтересовалась женщина. – А ведь я только что спасла тебе жизнь…

Генрих виновато потупился.

– Ну, ну. – Тонкие пальцы ухватили его за подбородок, заставляя поднять лицо. – В твоем поступке нет ничего неучтивого. Мало у кого из известных мне людей хватит смелости для того, чтобы разгуливать по дну Озера Безвременья под ручку с самой Смертью!

При последнем слове женщина запрокинула голову и ехидно расхохоталась.

– Вы и есть Смерть? – В голосе мальчика послышались недоверчивые нотки. – Я думал, что вы совсем не такая…

– А какая? – перебила Смерть. – Такая?

Неуловимым движением она подняла руку с зажатой в ней черной розой, и провела цветком перед собой. Генрих удивленно вскрикнул. Черты Смерти дернулись и словно потекли. Прекрасное лицо уподобилось оплывающей свече. Плоть сползала с костей, обнажая жуткий череп, шикарные локоны поседели и поредели, роскошное платье из черной парчи превратилось в балахон с капюшоном, а роза – в серп с длинной рукоятью. Мальчик содрогнулся от ужаса. Но в следующий же миг Смерть снова взмахнула рукой и вернула себе прежний облик.

– Неужели ты хотел видеть меня такой?

– Никакое из ваших обличий не является желанным для меня. – Мальчик смотрел прямо в глаза своей страшной спасительницы, храбро не отводя взгляда. – Но если вы явились к моим умирающим друзьям именно в облике прекрасной дамы, то моя благодарность не имеет границ!

– Ах! – пораженно вскрикнула Смерть. – Пусть все проклятия мира падут на голову коварной Ринецеи, смеющей губить молодых и столь благородных! Ну, ничего, – тут в ее голосе явственно прозвучало злорадство, – когда-нибудь она сполна ответит за все свои злодеяния!

– Знай, мальчик мой, – проникновенно продолжила Смерть, дружески обнимая Генриха за плечи, – я прихожу к каждому в том обличии, которого он заслуживает. Ведь именно момент смерти и становится чаще всего отображением самой сути краткого земного существования ваших физических оболочек. Крайне редко человек способен принять смерть достойно, если жизнь его была подобна прозябанию жалкой, пресмыкающейся твари. А яркий миг смерти, по сути – лишь способ высвобождения бессмертной души и является началом нового витка нашего развития. Запомни, – тут Смерть перешла на едва слышный шепот, – величайшая тайна жизни состоит в том, что даже истинные боги жили когда-то в облике простых смертных. А значит, в каждом из вас дремлет потенциальный бог…

Генрих недоуменно внимал этим откровениям, едва понимая их смысл. Но в следующий миг Смерть опомнилась и, пытаясь скрыть неловкость, вызванную собственной болтливостью, шутливо потрепала мальчика по голове, взъерошив его и без того спутанные волосы:

– Ты действительно почти не уступаешь ростом взрослому мужчине. Впрочем, им ты станешь намного раньше, чем тебе этого хочется.

И опять Генрих не смог постичь потаенного смысла услышанных им слов.

Зачастую пластичный детский разум, как губка впитывающий все новое и необычное, не в силах успеть за форсированным развитием своего физического тела. Но, возможно, именно эта способность разума и является той защитной реакцией, которая спасает от губительного перегрева хрупкую субстанцию, называемую человеческой душой. Будь Генрих взрослым человеком, он, скорее всего, не сумел бы устоять перед натиском суровых испытаний, обрушившихся на его неокрепший детский рассудок. Детям свойственно значительно проще воспринимать многое из того, от чего сходят с ума взрослые люди. Но, несмотря на преждевременную физическую зрелость и огромную ответственность перед своим народом, которую налагали на него унаследованные имя и титул, барон оставался всего лишь наивным десятилетним ребенком. Поэтому произнесенный им вопрос прозвучал вполне естественно:

– Так, значит, я умер? – доверчиво спросил Генрих.

– Хм, а с чего это ты так решил? – в свою очередь удивилась Смерть.

– Но вы же не приходите к живым.

– Логично! – усмехнулась Смерть. – Но для тебя я решила сделать исключение. Ты должен помочь моей сестре…

– А кто она, ваша сестра?

– Я думала, что такой умный мальчик мог бы и сам догадаться. – Смерть не скрывала своего разочарования. – Конечно, богиня Аола…

– Дарующая жизнь? – Юный Повелитель сильфов не верил собственным ушам.

– А что в этом такого? – Смерть пожала плечами. – Это вполне очевидно. Ночь и день, свет и тьма, добро и зло, красота и уродство, жизнь и смерть – всего лишь две ипостаси одного и того же явления. Силы, неразрывно связанные между собой и не имеющие возможности существовать друг без друга. Пойдем же. – Смерть показала в сторону светящегося тоннеля, слабо угадывающегося сквозь толщу воды. – Ты должен все увидеть сам.

Генрих повиновался.

Смерть легко шла по белому песку, покрывающему дно озера. Казалось, никакие законы природы не распространялись на ее поступки и движения. Да разве не являлась сама Смерть тем высшим законом, который властвует не только над живой, но и над неживой материей. Следовавший за ней Генрих оказался вовсе не таким ловким, и его сапоги утопали в вязком песке по самую лодыжку. Первое время мальчику было вовсе не до окружающих чудес, все его силы сосредоточились на усилии не отставать от удивительной проводницы. Но вскоре он приноровился к неторопливой поступи Смерти и начал с любопытством оглядываться по сторонам. Он обратил внимание, что путь их лежал в сторону светящегося тоннеля, уже замеченного им ранее. Свет немного оживлял запустение мрачных глубин. Ни рыбы, ни даже простейшие водоросли не скрашивали унылого ландшафта озерного дна.